На прошлой неделе состоялось два судебных заседания по моему делу, в ходе государственный обвинитель предъявил мне обвинение.
Я хочу выразить свое отношение к тому обвинению, которое мне предъявлено.
В начале я хочу процитировать часть 2 статьи 3 Уголовного кодекса Российской Федерации, она звучит так: «Применение уголовного закона по аналогии не допускается». Чуть позже я вернусь к этому базовому, я бы даже сказал фундаментальному, принципу отечественного уголовного законодательства.
Государственным обвинителем мне предъявлено обвинение по двум статьям уголовного закона – ч. 2 ст. 294 УК РФ (воспрепятствование деятельности следователя) и по ч. 3 ст. 303 УК РФ (фальсификация доказательства).
Во-первых, само предъявленное мне обвинение составлено настолько размыто, настолько общими словами, что поражает, насколько следователь и прокурор пренебрежительно относятся к требованиям уголовно-процессуального закона. Пункт 3 части 1 статьи 220 УПК РФ требует, чтобы в обвинительном заключении было указано: «существо обвинения, место и время совершения преступления, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела». А что же мы видим?
Формулировки обвинения по разным по своей сути составам преступления слово в слово совпадает, за исключением их окончаний, в части якобы имевших место моих воздействий на свидетеля …. При этом, формулировка обвинения настолько туманная, что сводится к таким фразам: «в указанный период времени полностью уничтожили и сдали в металлолом в пункт приема металлолома ПАО «Северсталь» три из шести похищенных автобусов», «договорился … о дальнейшем повреждении трех автобусов ООО «ТнасОйл», оставшихся на территории базы по приему металла», «в указанный период времени разрезали и изъяли части кузовов, рам и иных металлических конструкций, агрегаты и части данных автобусов и уничтожили их внутреннюю обшивку», «не позднее 28.01.2019 …. и …., действуя согласно ранее достигнутой с Бритвиным Р.В. договоренности, передали последнему часть денежных средств в сумме 450000 рублей».
Итак, лично у меня, возникают следующие вопросы к таким формулировкам:
• автобусы какой марки, с каким гос. и VIN номерами были уничтожены? При такой формулировке обвинения – это может быть совершенно любой автобус, даже такой, который не заезжал на территорию города Вологды.
• Какие части кузова и у какого конкретно автобуса были изъяты? Может быть двигатель, карбюратор, инжектор или карданный вал? И что означает это загадочное «иных металлических конструкций»? Т.е. следователь только предполагает, а прокурор повторяет его мнение, соглашаясь с ним?
• Не позднее 28.01.2019 – это когда? 01.01.1900 года тоже не позднее 28.01.2019, вот только я еще тогда не родился, впрочем, как и все присутствующие в зале судебного заседания. А когда, где и при каких обстоятельствах была достигнута эта «договоренность»? А главное когда и где мне передали деньги? В уголовном деле таких фактов нет, а только голословное утверждение следователя. Т.е. меня будут судить на основе предположений и мнения следователя?
Самый главный вопрос, а как мне, при таком обвинении, защищаться? Как мне понять, какой автобус мне вменяют? Кому принадлежал этот уничтоженный автобус – «ТрансОйлу» или «Межрайавто»? Сколько стоил этот автобус и как серьезно он был поврежден? И вопрос этот остается без ответа.
Во-вторых, то, в чем меня обвиняют, является преступлением, только по мнению следователя. А какие существуют противоположные точки зрения?
Примечательно, что по мнению Председателя Верховного суда Российской Федерации, заслуженного юриста Российской Федерации, доктора юридических наук В.М. Лебедева, выраженному в «Комментариях к Уголовному кодексу РФ» (13-е издание, переработанное и дополненное), объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ, «образуют действия, выражающиеся в подделке, искажении, подмене подлинной информации или ее носителя информацией ложной, мнимой, происходящей из ненадлежащего источника или полученной с нарушением установленного порядка. Ключевым для фальсификации является именно факт подмены, при котором фальшивка выдается за подлинное, поэтому само по себе получение доказательства с нарушением требований уголовно-процессуального закона без такой подмены не образует состава данного преступления.».
Что же вменяют мне? «Совершил фальсификацию доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении путем уничтожения трех из шести автобусов». Опять эти эфемерные автобусы без указания гос.номеров, даже без указания марки автобусов и прочего. И никакой подмены одного доказательств другим!
Кроме того, В.М. Лебедев в том же научном труде указывает, что «предметом фальсификации могут быть вещественные доказательства (подброшенные на место происшествия, подменившие действительно имеющие отношение к преступлению предметы), документы (акты ревизий, доверенности, расписки), протоколы следственных и судебных действий. Фальсификация может заключаться в указании в протоколе следственного действия ложной информации как о самом исследуемом факте (например, о якобы обнаруженном при обыске предмете), так и об обстоятельствах проведения следственного действия (о времени его проведения и об участвующих в нем лицах).».
Таким образом, не может являться предметов фальсификации то, что не признано в соответствии с четкой процедурой, предусмотренной действующим УПК РФ, вещественным доказательством. А, как видно из самого текста предъявленного мне обвинения, эти «три автобуса» являлись на момент их «распила» сотрудниками металлобазы просто металлоломом без какого-либо процессуального статуса. Так, сотрудниками ООО «Евроинвест» в период с 16.01.2019 по 22.01.2019 осуществлялся, по мнению следователя, распил трех автобусов, а процессуальный статус вещественного доказательства появился только 23.01.2019 у оставшихся автобусов.
Если подытожить, то меня обвиняют в фальсификации без фальсификации, а путем уничтожения, простых остовов от автобусов без какого-либо процессуального статуса. Разве это образует состав преступления, предусмотренный ст. 303 УК РФ?
Такой же позиции придерживаются в своих научных трудах доктор юридических наук, профессор Чучаев А.И. (Уголовный кодекс Российской Федерации, Комментарий с путеводителем по судебной практике, «Проспект» 2020), доктор юридических наук, профессор Есаков Г.А. (Уголовный кодекс Российской Федерации. Постатейный комментарий 8-е издание, 2019).
Ирония заключается в том, что даже согласно комментариев у Уголовному кодексу Российской Федерации, подготовленных Университетом прокуратуры Российской Федерации, под редакцией доктора юридических наук О.С. Капинус (издательство Москва Проспект, 2019. – 1376 с.): «Объективная сторона выражается в фальсификации доказательств, состоящей в подделке, искажении или подмене подлинной информации, ее носителей или предметов, выступающих в качестве доказательств (подделка или фабрикация вещественных доказательств, протоколов следственных действий, собирание и представление доказательств, не соответствующих действительности и др.).
Но я нахожусь на скамье подсудимых, т.к. по мнению Вологодских следователей я в чем-то виноват.
Меня судят, т.к. государственный обвинитель доверяет мнению вологодского следователя. А доверять мнению председателя Верховного суда Российской Федерации Лебедеву В.М., представителю Генеральной прокуратуры Российской Федерации Капинус О.С., видным ученым Чучаеву А.И., Есакову Г.А. мы можем? И чьему мнению мы с вами должны доверять больше?
Относительно обвинения по статье 294 УК РФ, мне хочется спросить, а разве вся деятельность адвоката – это не воспрепятствование деятельности следователя? Разве адвокат не должен защищать своего клиента от действий следователя? Разве адвокат на одной процессуальной стороне со следствием? Конечно для следователей была бы идеальная ситуация, при которой адвокат помогает «выбивать» из человека признание и говорит, что явка с повинной – это единственный выход. Но разве так должен работать адвокат? Вот я прошу, чтоб каждый на секунду задумался – если бы у его близкого человека случилась беда и он попал под следствие, какого адвоката вы бы сами ему выбрали? Того, который поддакивает следователю во всем? Или того, который борется за своего клиента всеми законными способами?
И сейчас настало время мне вернуться к тому, с чего я начал. Государственный обвинитель будет ориентировать суд во время всего процесса на то, что фальсификация, по его мнению, возможна и путем уничтожения, а также что возможно уничтожить и то, что является простым предметом гражданского оборота без какого-либо процессуального статуса согласно требований уголовно-процессуального закона, т.е. будет подводить, что возможно осудить меня за действия условно похожие на состав преступления, или попросту по аналогии. Однако, Уголовный кодекс это четко и явно запрещает, и я буду надеяться, что суд будет руководствоваться требованиями закона, а не мнением следователя и прокурора.